Петр Киле - Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

                 ОРФЕЙ
Нелепая уловка для богов
Блаженных, всемогущих, - я попался.
Не в силах воскресить, меня надули,
Чтоб только вывести вон из Аида,
Покуда жив, покуда я пою.
(Заслушивается жаворонка, трепещущего в небе.)

                  МУСЕЙ
Орфей! Ты жив! Ах, что с тобой случилось?

                  ОРФЕЙ
              (рассмеявшись)
А что?

                  МУСЕЙ
             Каким же чудом спасся ты,
Как птица кинувшись, без крыльев, в пропасть?

                  ОРФЕЙ
И тела не нашли, лишь башмаки?

                  МУСЕЙ
На третий день! И лоскутки от платья
Не твоего, а женского на ветках.

                  ОРФЕЙ
За мною в пропасть бросилась одна
Из муз, и мы неслись все ниже вместе,
Схватившись за руки, как мать с дитя,
Казалось мне, и я уж не страшился
Полета, - не паденья, - среди звезд,
Покуда не разверзлись перед нами
Подземные владения Плутона.

                   МУСЕЙ
Орфей! Ты умер?

                   ОРФЕЙ
                                Нет, Мусей, воскрес.
Я, как больной, был при смерти, и с телом
Душа моя рассталась на лету,
Чтоб возродиться, - я вернулся к жизни,
Сошествие в Аид, как Одиссей,
Свершив, но я в сопровожденьи муз.

                    МУСЕЙ
О, да! И беды для поэта - песня.

                    ОРФЕЙ
Когда есть чувство, что объемлет небо
И землю до глубин морских, и мысль,
Раздумие о тайнах мирозданья,
Конечно, благо посетить Аид.
Я видел мир без воздуха и света,
Где жизнь, как в горе, - лишь воспоминанье,
Лишь тени теней бытия земного.
Я царство мертвых всколыхнул игрой
На лире, чтобы с тенью Эвридики
Мне свидеться и с нею там остаться.
Но милая мне повелела жить,
Покуда жив, покуда я пою,
И тут за мной явился бог Гермес -
С известием, что Эвридику боги
Со мною отпускают, но с условьем:
Нельзя мне оглянуться на нее,
Что б ни случилось, - в миг ее не станет, -
До возвращения домой. Я был
Уже у дома, Эвридика тоже,
Как эхо, отзываясь на мой голос,
Как вдруг она вскричала и позвала
Меня по имени, зовя на помощь!
Я оглянулся, и ее не стало.

                  МУСЕЙ
Орфей!

                  ОРФЕЙ
              Мусей, ты плачешь, хорошо.
А мне дышать, как плакать. Или петь.

                  МУСЕЙ
Сюда идет из дома царь Эагр.
Я удалюсь пока. Приду попозже.

                  ОРФЕЙ
Да, да, я позже поднимусь к себе.
Вне дома - я еще как не вернулся.                    

                    ЭАГР
Орфей, ты можешь поселиться здесь,
Когда столь любишь лес, уединенье.
Я в городе жить вынужден обычно,
Хотя люблю копаться сам в саду.
Живи, как царь, а я трудиться буду,
Как твой садовник, приезжать.

                  ОРФЕЙ
О царь! Я странник, всюду быть люблю.

                    ЭАГР
Как птица перелетная? Но птицы
И те ведь вьют гнездо.

                  ОРФЕЙ
                                          Я свил гнездо,
Но бурей унесло; я вновь остался
Один, как прежде, выпавший на землю
Птенец, неведомо какой породы.

                    ЭАГР
Неведомо какой породы? Нет!
Орфей - мой сын, в том не было сомнений
Ни для кого, мы так с тобою схожи,
Как не бывают сын с отцом и братья.
В тебе я узнавал себя ребенком,
И отроком, и юношей на зависть,
Что я боялся на тебя взглянуть,
Заговорить и приласкать, как сына,
Несхожего с другими из детей;
Ты рос, витая вечно в облаках,
Прислушиваясь к шорохам из леса,
И плеску вод, и пенью соловьев.

                  ОРФЕЙ
Я часто в детстве слышал женский голос,
Один и тот же, нежный и чудесный;
Я думал, это мать со мною в тайне
Беседует, рассказывает сказки,
Пока не догадался, это Муза.
Она взлелеяла во мне мой дар.

                  ЭАГР
А имя знаешь ты ее, Орфей?

                ОРФЕЙ
Евтерпа, Каллиопа, Мельпомена, -
Я не уверен, та иль эта; помню
Лишь голос нежный милой юной девы.

                 ЭАГР
Я знал ее.

                ОРФЕЙ
                   Что хочешь ты сказать?

                 ЭАГР
И звали эту деву Каллиопа.
Я думал, просто девушку так звали,
Прекрасную и милую, как нежность,
Стыдливо робкую в изгибах тела,
Блистательную в наготе своей,
Как юность женская в цветеньи чистом,
Божественно пленительная в взгляде,
Смеющемся, как взор самой Киприды.

                ОРФЕЙ
О царь, как странно ты заговорил!

                 ЭАГР
Я сам был юн и в увлеченьи страсти
Не оценил ни красоты, ни счастья,
Дарованные мне богиней втайне,
Мне, смертному, казалось, в сновиденьях,
И я забыл о ней в волненьях жизни,
Как грезы юности, ее мечты.

                ОРФЕЙ
Как! Каллиопа - мать моя, отец?
Я точно ведал обо всем и даже
Взлелеял вашу встречу в детских снах,
Как миф, всего лишь мною сотворенный,
А это было в самом деле? Чудо!

                 ЭАГР
Теперь ты видишь, кто наследник мой,
Достойнейший, в родстве со мной и с Зевсом
Недаром находящийся певец,
Аида посетитель, как герой?

                ОРФЕЙ
Отец! Прости! Я странник и поэт,
И мне недолго странствовать по свету...
Наследники на царский трон найдутся,
А новых песен за меня кто сложит?
Нельзя мне медлить с лебединой песней,
Покуда не угасли дар и жизнь.
     (Уходит, на ходу хватая лиру.)

                 ХОР МУЗ
    Лежал он на земле весенней
    Под неба голубого сенью.
    Аид он вспоминал, как сон,
            И им утешен он.
Восставши, он поет и славит Феба.
     Его все радует - и небо,
            И жены, и цветы,
     Ярчайшее сиянье красоты.
               (Пляшет.)
И в новых песнях грек нашел отраду.
Дионис впал в сильнейшую досаду.
Скликает он вакханок на лугу;
Зовет Орфея. Тот: "Я не могу
Безумствам и веселью предаваться.
Всему свой час". - "Эй, будет зазнаваться!" -
    Кричат вакханки, с ним всегда
Столь милые, но нынче без стыда,
    Беснуясь в похотливой пляске,
    Поэта теребят, как в ласке.
    "Оставьте! - он уходит прочь. -
    Вы хуже, чем Аида ночь!"
                (Пляшет.)

                  ОРФЕЙ
О, музы! Вы спасли поэта в горе,
С сошествием в Аид, по воле Феба,
Я думаю. О, Феб, благодарю!
Тебя восславить, как восславить солнце,
Жизнетворящую стихию света!